Фик вам!

[Melodia-a]

В смысле фик флаффный вам, а не ангст. Не хочу никаких страданий, непонимания и одиночества. Я - тоже ромашка. ))

Название: Немножко влюблены
Автор: Мелодия Альтаир
Фандом: австро-венгерский RPS
Пейринг: Матэ Камараш/Лукас Перман
Рейтинг: PG-13 (считай, что нет почти)
Жанр: романс, флафф, юмор
Размер: ~ 900 слов
Для ~Bohemienne~ на заявку: "хочется чего-то тёплого...) какие-то мелкие проявления заботы друг о друге или что-то вроде) то есть, не начало развития отношений, а уже когда они воспринимают это как должное) просто я так устала от "траха на 1 раз" и "соблазнения невинных мальчиков", что хочется тепла и заботы друг о друге)"
От автора: траха на один раз тут нет (и не будет никогда, я сторонница прочных и долговременных отношений ), соблазнение тоже пока ещё маячит на горизонте (это всё же первый раз для меня в этом фандоме, имей терпение ), зато мелких проявлений заботы хоть отбавляй. Надеюсь, тебе понравится.

Лукас.

Лукас.

Матэ.

Матэ.

Немножко влюблены

Конечно, это была игра. Это было очень весело. Целая труппа молодых, талантливых, харизматичных актёров – разумеется, они играли. Флиртовали друг с другом напропалую, без учёта возраста, пола и исполняемой роли. Кураж толкал в бок: взмах волос, смешинка в глазах, приподнятый уголок рта, взметнувшаяся бровь, движение бёдер, голос с хрипотцой – всё шло в ход. Смущённо прятать взгляд, ни на что не намекая, касаться, ничего не обещая, вторгаться в личное пространство, ничего не имея в виду – чистый флирт, никакого продолжения, упоение молодостью и красотой. Это драйв. Сцена, игра, адреналин – все они были немножко влюблены друг в друга. Именно поэтому Лукас пропустил момент, когда началась настоящая атака. На него.

О нет, поначалу всё было вполне невинно. Он вдруг стал находить малюсенькие коробочки разноцветного мармелада в самых неожиданных местах – в кармане концертного костюма, в выдвижном ящике стола вперемешку с принадлежностями для снятия грима, в бардачке машины (и это не Лукас их туда положил) и даже в отворотах лёгкой куртки-ветровки. Лукас любил мармелад и марципаны, об этом знали все, но никто и никогда не заваливал его сладостями в таких количествах. Дальше – больше. Стоило Перману на какой-то вечеринке только обмолвится, что он является поклонником «короля балатонских красных вин», как Тиханьи мерло стало появляться на всех совместных посиделках с завидной регулярностью. И он понятия не имел, кто его тайный доброжелатель.

Да разве упомнишь всё: горячий кофе в гримёрке прямо к его приходу, счастливая стойка с микрофоном всегда с его стороны сцены, музыкальные диски с его любимыми саксофонными композициями, словно бы случайно оказавшиеся у него на виду. И наконец этот шарф. Тёплый, уютный, мягкий, появившийся словно прямиком из его снов – шарф-мечта, квинтэссенция заботы и нежности. Это был контрольный в голову.

С самого начала этой истории Лукас чувствовал небывалый подъём и бурление в крови. Хотелось петь, жить, творить. Каждое утро Перман просыпался с радостным ожиданием чуда, случайных сюрпризов и неслучайных совпадений. Ещё никогда в жизни за ним не ухаживали так настойчиво, красиво и в то же время ненавязчиво. Не было ни неловкости, ни отторжения, лишь полное ощущение защищённости, уюта и тепла. Ощущения себя любимым, да что там, желанным даже. И никогда никакого намёка на автора всех этих знаков внимания. Хотя Лукас уже с ума сходил, гадая, как и при каких обстоятельствах его поклонница раскроет себя. И Перман как никогда был близок к капитуляции, он был готов немедленно сдастся на милость победителю. Знать бы ещё, кому?

А тут ещё эта перманентная головная боль – Матэ Камараш.
Матэ распространял вокруг себя просто чудовищный магнетизм. Он входил в помещение, и воздух мгновенно становился густым и терпким, в нём словно бы разливалось щекочущее «хочу»; Камараш улыбался, лаская взглядом, неосознанно посылая в пространство обволакивающее «могу»; Матэ целовал его на сцене, перегнув в спине, и у Лукаса молоточками стучалось в висках провокационное «давай». Всё это заводило невероятно. Лукас, даром что профессионал и на разного рода и разной степени испорченности педофилах уже собаку съел, невольно вёлся на всё это великолепие. Приходилось всё время себя одёргивать: это же Камараш, провокация – его второе имя, он рассылает сексуальные флюиды вокруг себя, как дышит. И ни в коем случае нельзя поверить, что эта мягкость в голосе, эти морщинки вокруг глаз, эта завораживающая бархатность интонаций – для тебя. Что ты – и в самом деле тот, кому предназначена покоряющая улыбка и насмешливо-внимательный взгляд. И Лукас послушно прогибался в спине, чувствовал прикосновение тёплых губ и лёгкое, почти неуловимое дыхание на своей щеке, на репетициях доверчиво клал руку на грудь Матэ, кончиками пальцев нащупывая жёсткие кружева, и всё это время помнил – всё обман, всё только игра, спектакль, сон, фарс. После безотчётного томления в груди и постоянного возбуждения в крови рядом с Камарашем так приятно было отвлечься на мысли о робкой и трепетной поклоннице, наверняка терпеливо высматривающей его где-то в закулисных коридорах.

Истерзанный этой внутренней борьбой, Лукас однажды твёрдо решил после спектакля обмотаться шарфом по самые брови и встать у служебного входа, недвусмысленно обозначая своё согласие. Может, это заставит его даму сердца сделать, наконец, следующий шаг.

«Поклонница» спалилась неожиданно и по-глупому. Приводя в исполнение свой план, Лукас потянул с вешалки шарф и зацепил висящие там же джинсы Матэ. Посыпалась какая-то мелочь, мелькнула яркая коробочка мармелада (бананового – заметил Перман), полетели какие-то бумажки. Лукас на автомате присел собрать разлетевшиеся вещи, краем уха уловив, как поперхнулся на вдохе Матэ за его спиной, до этого весело болтавший. Стало очень тихо. Перман внимательно разглядывал выпавшую из кармана Камараша фирменную визитку магазина головных уборов и шарфов и молчал. Очень интересно. Для полной картины не хватало только чека с надписью: «Спасибо за покупку! Приходите к нам ещё, когда захочется посмеяться над Лукасом Перманом». Лукас встал, по-прежнему не оборачиваясь.

Стремительно накатил стыд. Было мучительно осознавать, что всё это время видя себя рыцарем в сияющих доспехах, любимым, желанным, нужным, он чувствовал это из-за подарков Матэ, из-за его знаков внимания и проявлений заботы. И Перман, пожалуй, не ощущал себя униженным или разочарованным, а только растерянным. Чудовищно, невыносимо растерянным. Подошедший со спины Камараш положил руки Лукасу на плечи.

– Матэ, перестань обращаться со мной, как с девчонкой, что ты, в самом деле, – негромко сказал Лукас.
– Edes fiu, если я буду обращаться с тобой, как с мальчишкой, могу не сдержаться, – напряжённо произнёс Матэ.
– И что тогда? – заворожённый мурлыкающими нотками в голосе Камараша, Лукас не спешил поворачиваться.
– Ты не хочешь этого знать, – сказал Матэ в самое ухо Перману, с силой проводя руками по плечам, вдыхая запах разгорячённого тела, ловя прерывистое дыхание. Увлекшись, он не заметил, что тот повернул голову в его сторону. Поэтому вытянутые трубочкой на последнем звуке губы Лукаса, прошептавшие: «А если хочу?» стали для Камараша настоящим ударом поддых.